Гильдия мебельщиков — объединение мастеров, предпринимателей и дизайнеров, которые стремятся вернуть уважение к ручному труду, развивать отрасль и готовить молодое поколение профессионалов. Новая структура обещает стать не просто сообществом по интересам, а настоящей кузницей идей, инициатив и наставничества. Как работает организация рассказала ее основатель Карлыгаш Байбаченова.
Какую долгосрочную трансформацию мебельной отрасли Казахстана вы хотели бы видеть, и какую роль в этом играет Ассоциация?
Мебельная отрасль Казахстана сегодня сталкивается с целым комплексом проблем, который мешает ей развиваться и быть конкурентоспособной как на внутреннем, так и на внешнем рынке. Несмотря на это, представители отрасли утверждают, что именно они одни из немногих, кто системно подошёл к своему развитию: был разработан стратегический план «20-30», который с момента создания ежегодно озвучивается на съездах. Работа ведётся поступательно, малыми шагами, с учётом текущих условий и ресурсов. Однако основная трудность заключается в отсутствии системы подготовки кадров — после распада Советского Союза мебельная промышленность в Казахстане осталась без государственной поддержки и попросту выпала из поля зрения профильных министерств. Отрасль фактически брошена на самотёк, как приёмный ребёнок, приносящий налоги, но никем не признанный своим. Это аллегория, которая точно описывает текущее состояние дел.
Кроме кадрового голода, одной из важнейших проблем остаётся отсутствие деловой культуры внутри самой отрасли. Без системной подготовки предпринимателей, без развития управленческого мышления и понимания специфики мебельного производства невозможно говорить ни о росте налоговых отчислений, ни о серьёзных экономических показателях. Производство мебели — это сложный, многоуровневый процесс, и без специфических знаний и компетенций двигаться вперёд крайне тяжело.
Третьей ключевой проблемой является сырьевой дефицит. В Казахстане практически не производятся материалы, необходимые для мебельной промышленности. Такие базовые компоненты, как ЛДСП, МДФ, не выпускаются в стране вовсе. Имеются только несколько небольших предприятий по производству фанеры, но и она — строительная, не пригодная для изготовления мебели. Всё сырьё приходится импортировать из России, Китая, Австрии, Германии, что делает мебельную отрасль критически зависимой от внешних поставок. Это напрямую влияет на себестоимость продукции и снижает её конкурентоспособность.
Также большое значение имеет ограниченность экспортных возможностей. При том, что казахстанские производители способны выпускать мебель высокого качества, по многим параметрам не уступающую зарубежной, в стране нет чётких программ государственной поддержки экспорта именно для этой отрасли. Программа «Даму», например, неэффективна для малого и среднего бизнеса, особенно для тех, кто только начинает свою деятельность и не имеет залогового имущества. Сегодня в Казахстане отсутствует специализированная программа поддержки мебельной промышленности, и именно этим, по мнению представителей отрасли, должна заняться их ассоциация — участвовать в создании точечных механизмов поддержки.
За последние четыре года гильдия провела масштабный анализ состояния отрасли. Выяснилось, что из двух тысяч зарегистрированных мебельных предприятий действительно крупными — со штатом, производственными мощностями и устойчивой экономикой — можно назвать лишь 15–20. Остальные — это микропредприятия с цехами на 300–500 квадратных метров. Самым крупным на данный момент производственным объектом в отрасли является предприятие, принадлежащее турецкой компании, расположенное в Астане и занимающее более 25 тысяч квадратных метров. Однако и там мебель составляет лишь часть бизнес-структуры, куда также входят строительство и производство окон. При этом в составе компании нет казахстанского капитала.
Таким образом, если бы удалось системно решить хотя бы три ключевые задачи — обеспечить подготовку кадров, наладить производство сырья внутри страны и создать эффективную программу экспортной поддержки, — мебельная отрасль Казахстана уже могла бы выйти на качественно новый уровень развития. За 30 лет независимости, несмотря на энтузиазм и профессионализм некоторых игроков, отрасль в целом всё ещё нуждается в внимании и поддержке на государственном уровне.
Есть ли у Ассоциации утверждённая стратегия развития отрасли до 2030 года? Какие ключевые векторы она охватывает — импортозамещение, экспорт, технологии?
Мебельная отрасль Казахстана сегодня находится в критически уязвимом положении, и одной из главных причин этого кризиса остаётся острая нехватка кадров. Уже пять лет подряд стратегической задачей отраслевой гильдии остаётся идея создания хотя бы одного промышленного университета, который смог бы объединить в себе подготовку специалистов для всех направлений обрабатывающей промышленности, включая мебельное производство. Сейчас гильдия состоит в Комитете обрабатывающей промышленности, где на регулярных совещаниях представители отраслей говорят об одних и тех же проблемах: отсутствуют инженеры, технологи, техники, и особенно — специалисты, способные работать по современным стандартам и быстро реагировать на стремительно меняющуюся рыночную ситуацию. Предприятия закрываются, и это неудивительно: отрасль застывшая, каменная, без притока молодых кадров, которые бы не только владели современными знаниями, но и были способны ввести новшества, модернизировать производства. Те, кто остался со времён Советского Союза, в лучшем случае существовали, но в конечном итоге выдохлись, вошли в стагнацию и ушли с рынка.
Проблема системна: никто не думает о необходимости стратегического подхода к формированию кадрового резерва, никто не занимается формированием предпринимательского мышления и культуры ведения бизнеса у владельцев мебельных производств. Без этого невозможно перейти к следующему этапу — к работе над экспортом, импортозамещением, сырьевой базой. Если нет мышления, не имеет смысла говорить о технических решениях. И это не теоретическое рассуждение — в 2018 году представитель гильдии лично писала дорожную карту развития отрасли, ни один пункт которой не был принят в работу. За 20–25 лет наблюдения и 15 лет работы напрямую с госорганами в рамках АПМДП никаких значимых сдвигов она не увидела. Всё, чего удалось добиться — это то, что гильдия сама обучает кадры, ездит по предприятиям, консультирует, разрабатывает рекомендации. Людям на местах зачастую не хватает даже элементарных знаний по документообороту, не говоря уже о технологических процессах.
Положение отрасли настолько хаотичное, что вся картина — где какое предприятие, с каким штатом и какой мощностью — стала известна лишь благодаря тому, что гильдия за 8 лет кропотливо собирала эту информацию по всей стране. Сегодня у них есть собственная карта мебельных производств, где отмечены параметры вроде «300 квадратных метров, 6 человек» или «500 квадратов, 20 человек» — это типичный масштаб предприятий, и о серьёзной индустрии говорить не приходится. Никто, кроме гильдии, не владеет этой информацией, никто не знает реального положения дел. Этим объясняется и то, почему её руководителя мебельщики прозвали «мамой мебельщиков» — она ведёт блог, где можно задать вопрос, получить совет, где даётся безвозмездная поддержка, чтобы помочь людям не утонуть, а хотя бы остаться на плаву и начать расти.
Помимо работы с кадрами, гильдия инициирует встречи, съезды, обсуждения — буквально послезавтра пройдёт совместный бизнес-завтрак мебельщиков и строителей, где речь пойдёт, в том числе, об оснащении школ. Стандартизация — ещё одно слабое звено отрасли: за 30 лет независимости в Казахстане так и не были созданы собственные стандарты мебели. Это всё части одного и того же замкнутого круга, из которого отрасль пытается вырваться без поддержки государства, самостоятельно, шаг за шагом.
Как вы помогаете малым и средним производителям в отрасли? Есть ли у Ассоциации акселерационные или менторские программы?
Когда мы выезжаем на экспертизу, это обычно по запросу предприятий, которые хотят получить индустриальный сертификат. Но часто они оказываются неготовыми. По закону мы обязаны в течение трёх дней выдать либо положительное, либо отрицательное заключение. Однако мы идем навстречу: даем время на доработку, подробно расписываем, что нужно изменить, и объясняем, как это сделать.
Если предприятие готово морально и финансово улучшить своё производство — мы поддерживаем. Рекомендуем обучать дизайнеров, технологов, направляем на онлайн-курсы, даём конкретные контакты. Мы держим такие предприятия на контроле, помогаем им развиваться.
Есть настоящие энтузиасты отрасли — например, один человек сам выучился на технолога, потом открыл курсы и теперь обучает других. Я его рекомендую, он есть в нашей базе. Он тоже выезжает на предприятия, особенно если речь идет о покупке оборудования.
К сожалению, в Казахстане до сих пор нет полноценного сервиса по наладке и обслуживанию станков. Хотя за 20 лет существования отрасли, поставщики оборудования так и не создали команду, которая могла бы этим заниматься. У всех мышление очень краткосрочное: продали — и всё. Никто не думает наперёд.
Вот мои ребята — члены гильдии — они как раз этим и занимаются. Делают пуско-наладку, помогают предприятиям. Потому что нанять специалистов из Европы или России, представляющих, например, итальянские бренды — это огромные деньги. Привезти их на неделю стоит столько же, сколько купить новый станок.
Поэтому мы помогаем своими силами. Наших ребят активно рекомендуют, все знают: обращаться в Италию не нужно — я найду нужного специалиста и направлю.
Какие дефициты в кадровом обеспечении отрасли вы фиксируете сегодня? Какие специальности наиболее востребованы?
Когда слышу слово «дефицит», у меня, знаете, как у быка на красную тряпку — мгновенная реакция. Потому что дефицит появляется там, где раньше что-то было. А у нас, за 30 лет независимости, кадров в принципе не было. Никто не готовил специалистов для нашей отрасли.
Раньше КазГАСА готовил технологов по деревообработке. Но сегодня такая подготовка уже неактуальна: деревообработка в прежнем виде почти исчезла. В Казахстане осталось всего 5–6 серьёзных столярных производств, в основном семейного и закрытого типа. Они обучают сами себя.
За все эти годы государство не занималось подготовкой кадров. А потребность — огромная. Единственная организация, где официально есть лицензия, авторская программа и подготовка специалистов, — это моя академия. Мы обучаем именно для нужд отрасли.
В прошлом году, совместно с акиматом Астаны и в рамках программы «Жолтап», мы с Даной Бесеновой разработали учебный план. Нам удалось добиться бесплатного обучения — сейчас готовят сборщиков мебели. Это всего две профессии, и то — чисто на энтузиазме. Обучение длится две недели. Но это сборщики, которые просто работают с шуруповёртом. Всё, на этом их подготовка заканчивается.
Кто-то скажет: «Для шуруповёрта много ума не надо». Но это уже не так. Современные материалы, фурнитура, технологии — всё меняется. Работа стала сложнее и требует подготовки.
У меня было производство площадью 3,5 тысячи квадратных метров. Мы делали всё. И там требовались не только дизайнеры мебели и технологи. Даже производственные бухгалтеры — отдельная категория. Сегодня в 1С работают в основном по стандартной схеме — приход, расход, дебет, кредит. А на производстве важны калькуляции, точные списания — этим никто не занимается. Все предпочитают простую офисную работу.
Если говорить о производстве, то там нужен инженер-технолог, который разбирается в материалах и их свойствах. Начальник производства должен обладать навыками организации, коммуникации, управленческими компетенциями. Это уже уровень project management. Просто хороший сборщик с этим не справится.
И дальше — цепочка специалистов: оператор распиловочного станка, присадочного, кромкооблицовочного, станков с ЧПУ, вакуумного пресса, оборудования для шпанирования… Я только что назвала минимум 10 необходимых профессий. Из них сегодня обучают только дизайнеров мебели (это делаю я) и сборщиков (по программе «Жолтап»). Больше — никто. И что самое печальное — никто об этом даже не задумывается.
Разработка казахстанских стандартов поможет отрасли?
Мы должны разрабатывать казахстанские стандарты. Для чего? Чтобы защитить наш рынок. Мы слишком малы и уязвимы по сравнению с гигантами по соседству.
Возьмём Узбекистан — они присутствуют на своём рынке почти на 80%. А Казахстан — всего на 28%. Хотя старт у всех был одинаковый после распада Советского Союза. Но Узбекистан выстроил своё локальное производство, и у них действительно «made in Uzbekistan» — это не просто надпись, а реальный продукт. Почему так получилось? Потому что там была государственная заинтересованность, стратегическая точечная реализация — шаг за шагом. А у нас? В 2018 году мы писали дорожную карту. Подписали её вместе с агентствами, положили на полку — и ничего не сделали. Вот и результат.
Я во всём этом участвовала лично, знаю изнутри. Поэтому понимаю, куда и как надо двигаться. Этим занимается наша гильдия, моя команда. Если говорить о технологических трендах на ближайшее десятилетие, то это, прежде всего, коллаборация с крупными европейскими и азиатскими производителями. Но чтобы строить такие партнёрства, важно, в каком состоянии наше сознание. Если у специалистов узкое мышление и нет готовности к росту — о коллаборации говорить рано.
Да, есть 4–5 предприятий, которыми мы действительно гордимся. За последние два года — это наша гордость. Мы лично приняли участие в их запуске. Я сама ездила в Китай, помогала основателю одного из таких предприятий. На юге Казахстана мы создали первую в стране полностью роботизированную мебельную фабрику. Это было при поддержке нашей гильдии.
Три года назад мы вместе начали этот путь, и сейчас это крупнейшее производство мебели в стране. Когда открывали, даже президент был на запуске. И да, там работают роботы. Настоящее высокотехнологичное производство. Так что, когда есть заинтересованность, поддержка и конкретные шаги — всё возможно. Главное — не терять инициативу и продолжать движение.
Какие технологические тренды (например, автоматизация, smart-фабрики, экологичные материалы) вы считаете определяющими для отрасли в ближайшее десятилетие?
Сейчас, если говорить о смарт-фабриках, могу назвать только два предприятия, где внедрены действительно современные технологии. Там работают роботы, которые за 10 минут сваривают целую партию продукции. Производительность — минимум 2 тысячи единиц за смену. Представьте: если в школе 2 тысячи ученических мест, то за одну смену они могут «сварить» целую школу — парты и стулья.
На этих предприятиях установлено уникальное оборудование: например, шестиметровая труба загружается, и робот тут же автоматически сгибает её — без сварки, за секунды. Это основа для парт. Всё происходит очень быстро и эффективно — и модернизация, и оптимизация, всё в одном процессе.
Одно из таких предприятий мы открывали при поддержке нашей гильдии — это «Акниет». Единственное в истории Казахстана по-настоящему модернизированное и роботизированное производство. Даже покраска у них автоматизирована: робот наносит краску, изделие проходит сушку, выходит на конвейере — и к концу смены всё уже упаковано и складировано.
Мы с основателем компании ездили в Китай, подбирали станки и оборудование по заводам. Гильдия участвовала на всех этапах: от подбора техники до маркетинга и PR. Я даже отправила туда команду из Астаны — простых СММщиков и мобилографов. Сейчас эти ребята — директора филиалов компании в разных городах. Их компетенции выросли, и они стали полноценными партнёрами бизнеса.
Насколько актуальна «зелёная» повестка для казахстанских мебельщиков?
У Казахстана есть огромный потенциал, особенно в сфере деревообработки и производства мебельных материалов. Примером может служить Беларусь, где, несмотря на меньшую территорию, расположены 26 заводов по производству ЛДСП и МДФ, в то время как в Казахстане нет ни одного. Это явно несоответствие.
В Казахстане имеются все условия для развития лесной отрасли: подходящий климат, земля, чернозем. Но лесное хозяйство находится в плачевном состоянии. В рамках подготовки программы по запуску производства ЛДСП и МДФ в Казахстане мы изучили лесное хозяйство, и результат оказался крайне неприятным. Леса находятся в упадке, и текущие ресурсы не позволят обеспечить производство в долгосрочной перспективе — максимум на пять лет.
Проблема также заключается в отсутствии квалифицированных специалистов. В Советском Союзе существовали профессионалы, которые занимались вырубкой и обработкой леса в горах. Однако теперь такие специалисты утрачены, и вырубка не проводится своевременно. Леса заражены вирусами и болеют, что приводит к их быстрой деградации.
Ситуация с кадрами тоже оставляет желать лучшего. В Беларуси обучение на операторов станков для деревообрабатывающих предприятий занимает четыре года, после чего выпускники обязательно проходят практику и легко находят работу. В Казахстане же подобных образовательных программ нет. Проблема в том, что профессия лесника и специалистов по лесному хозяйству не является востребованной, а заработная плата в отрасли низкая — около 80 тысяч тенге.
Государство должно изменить подход и сделать лесное хозяйство и деревообработку трендовыми направлениями, вложив в них ресурсы. Создание специализированных учебных заведений, работающих с промышленностью, позволит не только обеспечить рынок квалифицированными кадрами, но и развивать экономику страны.
С какими странами у Казахстана наилучшие перспективы по экспорту мебели? Какие существуют барьеры на внешние рынки?
В будущем мы ориентируемся на сотрудничество с третьими странами. Например, с тем же Дубаем — у нас есть всё, чтобы делать по-настоящему качественные и стильные вещи.
У меня, к примеру, работал итальянский специалист. Я пригласила его по контракту, на очень высокую зарплату. Наши ребята у него многому научились. Представьте: если таких мастеров приглашать чаще, и каждый обучит хотя бы десятерых наших, а те, в свою очередь, передадут знания дальше — эффект будет колоссальный. В университете мы как раз так и планируем: приглашать специалистов из Европы, Азии, Китая на краткосрочные обучающие сессии. Оплачивать их работу, чтобы они делились опытом и оставляли здесь часть своих знаний.
Честно скажу, я объехала почти весь мир, посмотрела множество производств — и не увидела ничего такого, чего мы не могли бы сделать. Вопрос только в масштабе. Нужно системно и стабильно развивать производство, создавать прочную базу.
Только тогда бизнес, молодёжь — например, парень, который хочет стать дизайнером мебели — поверят в эту отрасль. Когда он будет видеть, что она живёт, развивается, приносит результат. А если информации нет, всё непонятно и туманно — он просто не пойдёт туда учиться.
Сейчас пошел тренд, когда мебель устанавливают так, чтобы жилье было максимально скомпонована, то есть столы задвигаются и т.д. Расскажите про тренды, какую сейчас мебель вообще, какие технологии, может быть, фактуры, материалы наиболее запрашивают?
Сейчас в третий раз подчеркну: всё упирается в кадры Любые технологии, даже мировые выставки фурнитуры и мебели — всё это касается людей, которые умеют и хотят учиться. Вот, например, итальянцы. Они задают тренды. Почему? Потому что эти тренды встроены у них в сознание. Они не просто придумывают идеи — они умеют их применять.
Когда эти тренды доходят до нас, такие мировые компании, как Blum, Hettich, открывают здесь представительства, обучающие курсы — за свой счёт. Но наши ребята туда почти не ходят. Большинство даже не осознаёт, насколько важно учиться, трансформироваться, применять эти знания на практике.
Это ладно — сборщики. А теперь представьте: вы купили квартиру и хотите обставить её мебелью. Кого вы зовёте первым? Дизайнера мебели. Потому что обычные интерьерные дизайнеры, как правило, работают с красивыми рендерами. Они берут примеры мебели из международных каталогов и вписывают их в ваш проект. Красиво — да. Но знают ли они, как это производится? Возможно ли вообще реализовать их задумку в реальности? Как правило, нет. Их учат за месяц, и такие знания туда не входят.
Теперь представьте, к вам приходит дизайнер. Кто он? Часто это бывший сборщик. Или человек, который научился делать замеры и работать в программе. Он умеет рисовать на компьютере, но не ходит на курсы, не ездит на выставки — ни в Китай, ни в Европу. Он даже не знает, какие сейчас тренды. В свободное время он смотрит TikTok. Вот и всё его профессиональное мышление. А ведь он приходит создавать ваш уют.
Если же кадры правильно формированы, если у человека есть сознание специалиста — он будет стремиться к развитию. Он будет учиться, ездить, расширять кругозор. Для такого дизайнера каждый проект — творческий вызов. Даже однокомнатную квартиру он преобразит. Он изучит весь каталог Blum, переберёт механизмы, зайдёт в шоурумы, где всё показано в действии. И только тогда он сможет реализовать это у вас дома.
Кто задаёт тренды на ручки, механизмы, фурнитуру? Не сборщик. Не вы. Этим занимаются дизайнеры мебели. Те, кто ездит на выставки, кто знает, как работает та или иная система. Вот, например, 10 лет назад в Италии мы увидели механизм трансформации — стол, который превращается в кровать с двух сторон. Мы привезли его сюда. Пока довезли пять образцов — его себестоимость стала 700 тысяч тенге. А люди не готовы платить. Почему? Сознание не готово понять, что вложение в качественную трансформационную мебель — это инвестиция. Вложив в однушку умную фурнитуру, вы продадите её дороже, чем обычную. Но дизайнер мебели должен обладать компетенцией донести это до клиента. Что это не просто мебель, это — вложение. Я начинала с европейского бренда, который по 15 лет служит. Я знаю, как это работает.
Поэтому я учу своих ребят: когда ты приходишь к клиенту, ты становишься проводником. Ты ведёшь его в мир трансформаций, в мир эргономики, функционала и эстетики. Это три закона, которым я учу в дизайне.
Хорошо, а как тогда правильно выбрать специалиста, который в будущем тебе напичкает квартиру необходимым?
В Казахстане, особенно в Астане, есть несколько компаний, которые я обучала — и они действительно умеют хорошо продавать. Но, к сожалению, чем дешевле сегмент, тем ниже уровень компетенций. Максимум, что могут такие исполнители — прийти, молча сделать замер, сказать «позже скинем картинку»… и всё. Это нередкий случай.
Допустим, человек купил только черновую отделку. Как ему понять, с кем работать дальше? На что смотреть? Ведь он не знает, кого я обучала. В первую очередь — Инстаграм. Это сейчас, по сути, единственная площадка, где можно хоть что-то узнать о дизайнере. Но нужно быть внимательным: смотрите, присутствует ли сам дизайнер в кадре, объясняет ли он что-то, показывает ли мебель, как работает механизм, как открывается — чтобы это был не просто красивый контент, а живой, реальный. Если часто выходят сторисы, если есть объяснения, значит, человек работает, развивается.
А если только холодные, шаблонные фотографии — бегите. Это значит, что контент разово «накидали», а системности в производстве нет. И ваш заказ, скорее всего, тоже будет сделан кое-как. В лучшем случае — долго, в худшем — вообще не будет выполнен.
И да, мошенников много. Но, как правило, это не из-за злого умысла. Просто у людей нет компетенций: они не справляются с нагрузкой, не умеют вести финансы. Я десять лет работаю как эксперт в судах — и с одной, и с другой стороны. Столько всего видела… Иногда говорю судьям: «Не судите строго, это не мошенники в классическом смысле. Мошенники так глупо не действуют».
Здесь часто виноваты обе стороны. Люди сами несут деньги, не проверяя, не заключая договоры. Потом жалуются мне, как председателю. Я им говорю: «Вы сами виноваты. Вы не цените свой труд, свои деньги. Отдали 10, 12, 15 миллионов — без договора, перевели на чужую карту…» Простите, но если вы так безответственно относитесь к своим деньгам, чего вы хотите от человека, который и сам не образован? В коммуникации кто-то один должен быть грамотным. А если оба не понимают, как всё устроено — извините, это просто плата за урок.
Мои ребята, которых я обучала, знают: должна быть правовая грамотность и ответственность. Если берешь деньги — всё должно быть документально оформлено.
Но, к сожалению, очень много людей, которые просто не обучены этому. И я раньше пыталась объяснять, а теперь уже точно знаю — за 16 лет жизни и работы в Астане я насмотрелась. Столько дел видела в судах… Иногда доходит до абсурда. Женщина отдала 12 миллионов, ждала мебель целый год. Целый год! И только потом пришла ко мне. Я ей сказала: «Вы серьёзно? Тогда подождите ещё год…»
Вот и всё. Здесь, как в браке, — виноваты всегда двое.
Интервью с Карлыгаш Байбаченовой стало отрезвляющим взглядом на текущее состояние мебельной промышленности Казахстана. Очевидно, что без системных изменений и реальной поддержки со стороны государства, потенциал отрасли рискует остаться нереализованным. Гильдия мебельщиков обозначила четкие пути решения ключевых проблем. Теперь дело за малым – последовать этим рекомендациям и дать казахстанским мебельщикам шанс занять достойное место на рынке.
Хочется верить, что усилия Гильдии мебельщиков найдут отклик на государственном уровне, и совместными усилиями удастся создать благоприятные условия для развития этой важной для экономики страны сферы. Время действовать, чтобы казахстанская мебель перестала быть «приемным ребенком» и заняла достойное место как на внутреннем, так и на внешнем рынках.
